Жизнь и путешествие Овше Норзунова
- 31.03.2013 15:49
В начале 20 века иностранцам под страхом смерти был запрещен въезд в Тибет. Фотографическая съемка также каралась смертной казнью. Двое молодых российских путешественников – бурят Гомбожаб Цыбиков и калмык Овше Норзунов – под видом буддийских паломников проникли в центральный Тибет и, рискуя быть обнаруженными, сделали ряд фотографий. Таились от всех, в том числе друг от друга. После долгого и трудного путешествия снимки были доставлены в Россию, опубликованы в Санкт–Петербурге и Париже и, разумеется, произвели сенсацию. У каждого из двух путешественников впереди еще была жизнь, полная приключений и достижений, с загадочным концом, но эти фотографии стали, пожалуй, главным, что в ней было.
Весной 1898 г. С.-Петербург посетил посланец XIII Далай-ламы, бурят по происхождению и российский подданный Агван Доржиев. Целью его приезда было политическое зондирование – выяснить, могла бы Россия выступить в роли державы-покровителя Тибета, чтобы не допустить захвата последнего Великобританией с территории Британской Индии, который в то время казался неизбежным.
Приезд Доржиева в Петербург дал толчок русским экспедициям, нацеленным непосредственно на достижение Центрального Тибета и Лхасы. В 1898 г. к снаряжению такой экспедиции приступил один из спутников и учеников Пржевальского П.К. Козлов. Географическим обществом с помощью Доржиева были заготовлены подарки для Далай-ламы и членов его правительства, поскольку существовала уверенность, что Козлов со своим отрядом непременно пройдет в Лхасу. Кроме научных инструментов РГО снабдило путешественника несколькими фотоаппаратами: «Для фотографирования имелось три камеры, – сообщал Козлов в отчете, – одна стативная на 13 x 18 см и две ручных с магазинами для 12 и для 18 стёкол в 6,5 x 9 см с 20 дюжинами пластинок к ним. Было взято и некоторое количество материалов для проявления и закрепления негативов на месте. Фотографическое снаряжение завершалось маленькой светонепроницаемой палаточкой из черной материи со складным красным фонарем, при свете которого заряжались и разряжались кассеты и магазины и упаковывались экспонированные пластинки».
Козлову, однако, не удалось пройти в Лхасу – его экспедиция была остановлена тибетцами возле границы далай-ламских владений в Восточном Тибете в октябре 1900 г. Несмотря на неудачу, Козлов смог сделать несколько десятков снимков по пути движения своего отряда, которые доставил в Петербург. Это были в основном виды Верхней Монголии, Цайдама и Кхама (Восточного Тибета). Тем временем в ноябре 1899 г. в Лхасу из Урги (совр. Улан- Батор) отправился начинающий исследователь-востоковед, только что окончивший С.-Петербургский университет Гомбожаб Цыбиков (1873 – 1930). Будучи бурятом по происхождению, Цыбиков решил совершить своё путешествие в одежде ламы- паломника, примкнув к большому монгольскому каравану, что давало надежду на осуществление его смелого замысла. Руководство РГО воспользовалось этой уникальной возможностью, снабдив путешественника ручным фотоаппаратом «Self-Worker» парижской фирмы Пипон (Pipon) с объективами-анастигматами Герца (серия III, № 00) и значительным количеством английских пластинок «Эмпресс» (Empress) фабрики «Ильфорд» (Ilford) размером 6 x 9 см Цыбиков достиг Лхасы в начале августа 1900 г. и уже осенью того же года начал снимать виды «запретной» столицы Тибета.
Овше НорзуновК этому времени в Лхасе уже удалось побывать под видом буддиста-паломника калмыку Овше Мучкиновичу Норзунову (1874—?). Выполняя поручение А. Доржиева – доставить Далай-ламе письмо о ходе его переговоров в Петербурге и подарки – Норзунов совершил поездку в Тибет, опять-таки через Ургу, в 1898 – 99 гг. По его возвращении в Петербург в сентябре 1899 г. Доржиев решил вновь использовать калмыка в качестве связного с Лхасой. В то же время Норзуновым определенно заинтересовалось и Географическое Общество, которому он передал записки о своем путешествии. В начале 1900 г. Норзунов получил от Общества такую же камеру, что и Цыбиков, и набор пластинок, только не английских, а французских – знаменитой фирмы братьев Люмьер. Но на этот раз путь Норзунова в Тибет лежал не через Монголию, а через Европу (Францию), где ранее побывавший Доржиев заказал парижским мастерам-литейщикам изготовить несколько сот металлических чашек для лхасских монастырей. Норзунов должен был доставить эти чашки в Лхасу и встретиться там с Доржиевым, который также собирался в Тибет.
Норзунов прибыл из Марселя в Калькутту на французском пароходе «Дюплекс» 6 марта 1900 г. (в то время как Цыбиков уже находился в Лхасе). Почти сразу же он попал под подозрение калькуттской полиции как русский шпион. После многомесячного разбирательства, учиненного англо-индийскими властями, – в течение всего этого времени Норзунов проживал в монастыре Гхум под Даржилингом и был обязан регулярно появляться в местном полицейском участке – калмык был выслан из Индии в Россию осенью того же года. Все, что ему удалось за время путешествия, это сфотографировать живописные окрестности Даржилинга.
В самом конце 1900 г. Норзунов в третий раз отправился в Тибет – на этот раз вместе с Доржиевым и шестью другими спутниками. Путешествие до Лхасы они совершили более безопасным маршрутом – по караванной «Северной дороге», через Монголию и Западный Китай. В Лхасу Норзунов прибыл 28 февраля 1901 г. и находился там около месяца. Именно в этот короткий период он и сделал свои знаменитые снимки Лхасы. Обратно в Россию он добирался вместе с Доржиевым в составе его «чрезвычайного тибетского посольства» к русскому двору – для подписания русско-тибетского договора.
Свое пребывание в Лхасе и обратный путь, проходивший через Непал, Индию и Цейлон, Норзунов подробно описал в очерке, опубликованном позднее Дж. Деникером. В нем путешественник отмечал, что фотографирование в Лхасе было сопряжено с большими трудностями и риском: ему постоянно приходилось прятаться и скрывать от окружающих свою камеру, поскольку в Тибете «было запрещено, даже буддистам, улавливать образы людей в маленький черный ящик, чтобы затем увезти их на Запад». Особые меры предосторожности Норзунову пришлось проявить при переходе непало-индийской границы: «я поместил фотографические пластинки в маленький ящик, который я обшил снаружи материей и закрепил с помощью веревки на поясе под одеждой. Остальные фотографии я спрятал в сосуде с поджаренной тибетской мукой. Что касается моего русского паспорта, то я положил его под стельку в один из башмаков». Таким способом Норзунову удалось обмануть чрезвычайную бдительность английских таможенных чиновников.
ПУБЛИКАЦИЯ ФОТОГРАФИЙ
В 1905 году малоизвестный американский научный журнал «National Geographic», основанный в октябре 1888 года, через 9 месяцев после создания Национального географического общества и находившийся на грани банкротства, решил опубликовать свой репортаж о Тибете. Денег на серьезные статьи не было, поэтому он взял безвозмездно предоставленные Цыбиковым и Норзуновым тибетские фотографии и разместил их на разворотах с небольшими комментариями. В журнале были опубликованы 11 фотографий с видами Лхасы (6 Норзунова и 5 Цыбикова). Непривычная подача интересного материала принесла неожиданный успех. Фактически эти фотографии спасли журнал от разорения и помогли ему найти свой фирменный стиль. С этого момента началась всемирная слава «National Geographic».
Журнал «National Geographics»
Последующие годы
Во время Революции 1905—1907 годов Овше Норзунов выступает за большую свободу исповедания буддизма. 5 февраля 1905-го, в своей докладной на имя председателя статс-секретаря Сергея Витте багша Дорджи Сетенов, нойон Давид Тундутов и зайсанги Овше Норзунов, Леджин Арлуев просили устранить все ограничения в религиозных вопросах, чинимые со стороны администрации, а также исключить из официальной практики термины «идолопоклонник» и «язычник» и уравнять буддистов в правах с православными.
В 1911 году в свите Агвана Доржиева О. Норзунов наблюдает за строительством буддийского храма в С.-Петербурге.
Летом 1926 года Больше-Дербетовская улусная комиссия постановила конфисковать имущество и выселить за пределы коренных аймаков Больше-Дербетовского улуса восемь наиболее крупных и влиятельных зайсангов. В 1929 году Норзунов как «вредный элемент» был выселен в город Камышин Нижневолжского края, откуда сбежал. После этого его следы теряются.
