По совету шаджин-ламы
- 22.12.2012 12:35
На будущий год Национальному оркестру РК исполняется 25 лет. Директор этого творческого коллектива Данара Шалханова рассказала о том, как ведётся подготовка к юбилею, о своих ближайших планах и состоянии культуры в Калмыкии.
- Данара Борисовна, есть ощущение, что стоите на пороге торжественной даты?
- Думаю, что 25 лет – не тот возраст, которым нужно восторгаться. «Настоящий» юбилей будет попозже. С другой стороны, годы, прожитые нашим оркестром, не мешало бы удвоить. Это я к тому, что труд в коллективе, руководимом Владимиром Карпенко, несопоставим с трудом коллег, работающих, как и мы, в сфере музыкального ис- кусства. Не в обиду им, конечно, будет сказано.
- Говорят, что раньше у Карпенко работало людей, чуть ли не вдвое больше, чем сейчас…
{music}music/sound/shalhanova/muktin.mp3{/music}
- 82 человека, а в наши дни – 46. Бюджету республики всё труднее содержать не только нас, но и другие подразделения культуры. Разумеется, это сказывается на творческой составляющей, порою болезненно. Жалко людей, попадающих под сокращение, ведь обучение игре на инструментах отнимает много сил и средств. Культура от такой тенденции страдает особо, ибо желающих посвятить себя служению ей с каждым годом всё меньше и меньше.
- Путин и Медведев уже не раз пообещали, что с 2013 года зарплата культработникам будет повышена на 50 процентов. Разве это не вдохновляет?
- Спасибо, конечно, за заботу, хотя радости-то, большой не заметно. Если бы зарплата всех, кто трудится в культурной отрасли, была, скажем, 50 тысяч, то перспектива получать 75 тысяч, спору нет, душу бы грела. Но у нас, в Калмыкии, получают в разы меньше, потому и повышение на 2-3 тысячи рублей вряд ли что-то изменит. Многие мои коллеги, чтобы как-то выжить, работают в 2-3-х местах, что утомляет. Так что хорошее настроение, необходимое артисту, выходящему к зрителям, с такой нагрузкой вряд ли возможно.
- Говорят, что не так давно вы спели в дуэте с Валентиной Гаряевой.
- (смеется) От вас, журналистов, ничего не утаишь.
- И всё-таки…
- С Валентиной Нимгировной мы случайно встретились этим летом на одном торжестве. Меня попросили исполнить «Ээҗин дун», и я в процессе пения дала ей микрофон. Она разволновалась, но немного спела. Думаю, что гостям наш экспромт понравился.
- Гаряева смогла бы до сих пор оставаться на сцене? Пьехе ведь лет не меньше, но она не расстаётся с песней, как и Кобзон с Лещенко…
- Такие артисты рождаются раз в столетие. Не забывайте, что и жизнь у них была иной, чем у Гаряевой. Ради поддержания формы и жизненного тонуса той же Пьехи работают десятки людей. А Валентина Нимгировна после завершения сценической карьеры оказалась нужной лишь себе самой.
- Так смогла бы она выходить на сцену хотя бы эпизодически? В какой она сейчас форме?
- Извините, но не мне судить, в какой нынче форме Гаряева. Она – легенда калмыцкого музыкального искусства, и этим сказано всё.
- А вы хотели бы петь до возраста, скажем, Лидии Руслановой или Клавдии Шульженко – до 70-ти с лишним лет?
- Так далеко вперёд я не заглядываю (смеётся). Считаю, что в любом деле главное - вовремя уйти. Не хочу, чтобы настали времена, когда публика, вместо того, чтобы слушать, начнёт меня попросту жалеть.
- Вопрос, интересующий многих ваших поклонников. Насколько хорошо вы знаете калмыцкий язык, на котором исполняете многие свои, если так можно выразиться, народные хиты?
- Понимаю любопытство моих зрителей, и знаю, что кое-кто из них считает, что родной язык я знаю поверхностно. Согласна, мои знания здесь на уровне языковой среды, которая всех нас окружает: изъясняемся с трудом, но всё или почти всё, что нам говорят старшие, понимаем. О себе скажу так: над калмыцким работаю постоянно, и готова подписаться под каждым словом, которое звучит в моих песнях. Это - правило.
- Тем более, что талант полиглота в вас живёт: в СМИ то и дело пишут, что где-то вы спели на башкирском языке, где-то – на ингушском, где-то на монгольском…
- Такое происходило на земле, которая меня принимала в качестве гостьи. Считаю это проявлением уважения к местным традициям, их языку и культуре. Пару лет назад в Элисте давал концерты Ренат Ибрагимов. Так вот, перед началом их он сказал: «Я долго гулял по Элисте, увидел много красивых и добрых лиц, но, как ни силился, так и не услышал калмыцкой речи. Почему вы не говорите на своём языке? Он ведь является гордостью любой нации, его визитной карточкой». И дабы не быть голословным, на все аплодисменты публики отвечал: «Ханҗанав!»
- Если не ошибаюсь, вы – заслуженная артистка Ингушетии. «Инородное» звание к чему-то обязывает?
- Вы хотите спросить, как часто я бываю с концертами в этой республике? Если откровенно, - почти не бываю. Хотя готова выступать там с сольными концертами при каждом удобном случае. В чём тут дело? В том, наверное, что организация подобных мероприятий дело хлопотное и затратное. Ингушская сторона заинтересованности не проявляет, а мне самой напрашиваться как-то неудобно. Кстати, кто из нас знает, сколько человек имеет звание заслуженного артиста РК из числа некоренного населения, и когда они были здесь в последний раз?
- Кому, на ваш взгляд, из нежителей Калмыкии его надо присваивать и за какие заслуги?
- За ощутимый вклад в развитие нашей национальной культуры – прежде всего. Есть такой музыкальный педагог – Светлана Игнатьева. Она – заслуженная артистка РФ, профессор Российской Академии музыки им. Гнесиных, худрук Северного хора, вокального трио «Лада», часто бывающего в Элисте. Светлана Конопьяновна воспитала меня, Эдуарда Бурлакова, Герензел Муниеву, сейчас у неё учится Диана Босхомджиева, и ещё многих она воспитает. Так вот, Игнатьева сделала для музыкального искусства Калмыкии гораздо больше, чем я для ингушского (смеется). Думаю, что все мы только выиграем, если Игнатьевой присвоят звание заслуженной.
***
- Затронем вопросы более прозаические. Недавно вы в очередной раз побывали в Монголии, где записали новый альбом?
- Нет, не альбом. Речь может идти о музыкальном посвящении народа Монголии народу Калмыкии. Это если в двух словах. Название проекта - «Зелёная тара», слова к нему написал профессор Чоймаа из Улан-Батора. Правильнее сказать, перевёл с монгольского языка на калмыцкий, а музыку написал известный монгольский композитор Сэр-Од. Должна отметить, «Зелёная тара» уже прозвучала в исполнении монгольской певицы, а затем настала моя очередь, но уже на калмыцком.
- «Зелёная тара», судя по названию, произведение религиозного содержания. Как вы, певица-«народница», осваивали новый для себя жанр?
- Я бы назвала его не жанром, а тематикой. Было, конечно, нелегко, ибо иметь дело пришлось с религиозными мантрами, перестраивать голос, главным образом. В процессе работы я вспомнила, как во время посещения Индии лет пять тому назад Тэло Тулку Ринпоче посоветовал мне исполнить песню на калмыцком языке религиозного характера. Идея шаджин-ламы мне тогда показалась заманчивой, и вот сейчас частично материализовалась. Исполнение мантры «Зелёная тара» стало для меня, не скрою, откровением.
- Работа над ней отняла много времени? Кстати, в каком артистическом образе вы предстанете в процессе её исполнения?
- Удивительно, но всё сложилось быстро. Повезло со звукорежиссёром, да и другие друзья помогали. Вообще, хочу заметить, монголы умеют ценить время и потому всё успевают. Интересно, что как только работу над «Зелёной тарой» мы завершили, в Монголии началась зима. Самая настоящая – с морозами и снегом. Артистический образ? В этот раз масштабным костюмам и мехам я предпочла лёгкие стилизованные платья. Кстати, клип уже показали по местным телеканалам, но этого я уже не застала.
- «Зелёная тара» - новая веха в вашей музыкальной карьере?
- Безусловно, да.
- А когда состоится её премьера в Калмыкии?
- Всё-таки «Зелёная тара» - произведение хоть и патетическое, но не требует, на мой взгляд, излишней суеты. Поэтому хотелось бы её исполнить в Центральном хуруле, где сама обстановка способствует глубокому пониманию и осмыслению.
***
- Вернёмся к началу беседы. В рамках юбилея вашего оркестра планируете что-то сногсшибательное?
- До 25-летия ещё далеко, поэтому сюрпризы оставим на потом. Больше хочется совместных проектов с коллегами из других регионов. А ещё, как директор оркестра, мечтаю пригласить одного известного артиста, который, несомненно, наш юбилей украсит и привлечет много зрителей.
- Уж не Николая ли Баскова?
- Не пытайте, всё равно не признаюсь.
- Этим летом вы участвовали в фестивале «Голос Кавказа» в Грозном. Что он принёс вам полезного?
- Как говорится: на других посмотрела и себя показала. Польза же от таких радиофестивалей, в первую очередь, в том, что общаешься с коллегами, да и вообще артист должен быть как можно чаще на сцене. Чтобы почерпнуть что-то новое, и мастерство чтобы не притуплялось.
- Одна грозненская газета восторженно написала, что певица из Калмыкии Данара Шалханова, являющаяся заслуженной артисткой братской чеченцам Ингушетии, явила зрителям энигму. То есть исполнила музыкальное произведение, не имеющее ничего общего с обычной песней и общепринятыми представлениями о ней. Речь, видимо, шла о калмыцкой протяжной песне?
- Да, я исполнила «Нур дунд нуһсн сəəхн» в монгольской аранжировке, а на банкете по случаю окончания фестиваля спела осетинскую и станцевала с чеченским артистом «Лезгинку». Но об этом в газетах, слава богу, не написали (смеется).
- Неужто были похожи на женщину, что танцевала её в фильме «Мимино» с Мкртчяном и Кикабидзе в ресторане гостиницы «Россия»?
- Нет, ну что вы (смущенно). Всё-таки у меня за плечами ансамбль «Хадрис», где с нами работали профессионалы. Так что за «Лезгинку» в Грозном мне не стыдно и Калмыкию я не подвела.
- Ваша самая сокровенная мысль об оркестре, в котором трудитесь. Не как его директор, а как солистка…
- Признаюсь: вне оркестра, которым руководит Владимир Викторович (Карпенко. – Прим. А. Е.), я себя уже давно не вижу. Он – особый человек, создавший целый пласт в оркестровой музыке Калмыкии. Привыкла к тому, что во время моих выступлений за спиной целый коллектив талантливых музыкантов. Это располагает к душевному спокойствию и вдохновению.
- Чем в вашем понимании является калмыцкая протяжная песня?
- Она не только культурное наследие народа, но и творческая мастерская исполнителя, где создаются новые образы – близкие и волнующие, придающие жизни высокую ценность. Живая позитивная энергия народной песни имеет особую притягательную силу, способную унести в далёкое прошлое и заглянуть в будущее.
Источник: газета «Элистинский курьер»/Александр Емгельдинов.
